смышлёность устриц
Кто не в курсе, прочитать, что это, можно здесь. Это не полноценный фик!
Короткая вводная: недолго думая, я сделала современную Англию с поправками на факты канона типа названия столицы, наличия Великих Герцогов и Латвиджа вместо Итона. В конце концов можно же Джун лепить Биг Бен посреди своей Риверры, так почему бы мне не сделать наоборот. Х)
Элиот и ЛеоВ Латвидже они всегда просыпались в шесть утра. Первым, по будильнику, Лео, отвратительно бодрый и жизнерадостный по утрам. Он будил Элиота и за шкирку затаскивал его в ванную комнату, толкал под холодную воду. Если тот, конечно, не успевал вырваться раньше, чем его макушки коснутся ледяные струи.
На этот раз успел: с легкостью вывернувшись из слабого захвата Лео, Элиот плюхнулся обратно в кровать.
— Попробуешь заснуть, и ледяной душ сам придет к тебе, — предупредил Лео.
— Ладно-ладно, сейчас встану.
Пока Элиот приводил себя в порядок, Лео поставил на ножки синтезатор и принялся наигрывать какую-то незамысловатую мелодию.
— Хорошо, что мы учимся сейчас, а не тридцать лет назад. Жили бы толпой в одном дортуаре, никакого тебе синтезатора в комнате, никакой личной душевой, зато все видят, какого цвета у тебя исподнее.
— Бери выше: хорошо, что не сто лет назад. А то бы в этих самых дортуарах мы бы познали все прелести гомосексуальной любви, потому что девушек тогда в Латвидж не брали. Не хотел бы я жить в одной комнате с двадцатью страдающими спермотоксикозом шестнадцатилетними подростками.
— Предлагаешь сказать спасибо феминисткам за то, что теперь тут могут учиться и девушки, а борцам за права детей... что они там? Признали негуманным содержать детей в таких условиях?
Лео кивнул. Элиот уже вышел из ванной комнаты в одном только полотенце на бёдрах. Лео про себя отметил, что подобное стоит показывать в каком-нибудь бессмысленном сериале для девушек. Английском, естественно.
Хм, интересно, бессмысленный сериал для девушек в исполнении ВВС — это как? Много красивых полуголых аристократов в викторианских интерьерах, которые разговаривают о творчестве Уайльда? Элиоту бы пошло.
— И почему у меня ощущение, что я не хочу знать, о чём ты думаешь?
— Потому что раньше бы по наивности мне уже задавал вопрос «о чём ты думаешь?» и был неприятно поражён тем бредом, о котором я размышляю. Ты довольно сообразительный парень, поэтому одного раза тебе хватило.
— У тебя IQ 180, почему в твоей голове вечно какая-то чушь?
— А что я, по-твоему, должен мысленно изобретать лекарство от рака? — фыркнул Лео. — Или складывать десятизначные числа для разминки? Или разгадать, кто же убил Кеннеди?
— Вроде того.
— Ну извини, — губы Лео дёрнулись в едва заметной язвительной усмешке.
Лео, чей интеллект был всего лишь на два пункта ниже, чем у Шелдона и доктора Рида, не хотел заниматься теорией струн и защищать докторскую диссертацию в семнадцать. Он хотел читать книги, глядеть любимые детективные сериалы, отгадывая преступника на первых десяти минутах, и сочинять музыку — мировая наука смотрела на него с осуждением.
И сейчас он вместо того, чтобы размышлять над вопросами мироздания, пытался сообразить, где же оставил свою форму. Та обнаружилась в шкафу, где ей и положено быть, чем очень удивила Лео: обычно он разбрасывал вещи по комнате, пока Элиот не заставлял его убраться, сопровождая свои слова совершенно не аристократическим крепким поджопником. Пожалуй, если бы не Элиот, комната давно бы превратилась в свалку книжек и личных вещей Лео.
Так и было, когда он жил вместе с другим парнем. Сначала Лео поселили с Томасом МакКорни, шотландцем из очень богатой семьи, но они не сошлись характерами. Точнее, как говорил Лео, уровнем интеллекта. «Я чувствовал себя так, будто живу с домашним животным, которое почему-то выглядит антропоморфно», — жаловался потом он Элиоту. Томаса исключили из школы за неуспеваемость после первого триместра, а к Лео подселили Элиота, с которым он познакомился годом раньше.
Семья Найтрей содержала приют святой Фионы, находившийся на окраине города. Он ничем не отличался от любого заведения этого рода, кроме надписи на фасаде: «Этот приют был построен по велению герцога Найтрея в 1947 году от Рождества Христова». Время от времени его навещали Эрнест и Клод, второй и третий по старшинству из детей герцога (не того, который построил приют, а его сына). Лео хватило один раз посмотреть на них, чтобы понять: аристократы ничем не отличаются от простых смертных. Позже, в Латвидже, он в этом убедился: на героя «Аббатства Даунтон» из знакомых ему дворян был похож только Элиот.
Так что в восемь лет, полностью разочаровавшись в высшем сословии, Лео уединялся в библиотеке, чтобы спокойно почитать, пока все суетятся вокруг Эрнеста и Клода. Сначала его ругали, пытались заставить что-нибудь сыграть для «господ», но Лео, уже тогда очень сообразительный мальчик, намеренно фальшивил — имитируя при абсолютном слухе полное его отсутствие. Потом были стишки. Для того, чтобы читать их невыразительно, с типичным произношением английского простолюдина, Лео не требовалось усилий: он действительно обладал чудовищной дикцией. Потом от него наконец отстали.
Так продолжалось до тех пор, пока Эрнест и Клод не привезли с собой Элиота. Лео об этом, естественно, не знал: он как обычно устроился в глубоком кресле в библиотеке и отключился от реальности. Пока та не добралась до него сама, в лице какого-то незнакомого мальчишки, ровесника Лео. Светловолосого, голубоглазого, в белоснежной рубашке, твидовом жилете и с галстуком-бабочкой — словно созданного для того, чтобы вселять в приютских детишек чувство собственной неполноценности. Мальчишка смотрел на Лео сверху вниз с таким видом, будто тот был валяющимся посреди Гайд-парка собачьим дерьмом.
— Отвали от меня, — буркнул Лео.
— Как ты смеешь так ко мне обращаться?! — возмутился тот. Ты что, не знаешь, что я Элиот Найтрей?!
— Я догадался. И мне плевать. Даже не думай, что я собираюсь бросаться тебе в ноги, как все остальные.
— Ах ты!..
Лео загородился книгой, и пропустил тот момент, когда Элиот швырнул в него тяжёлым учебником английского языка. Лео в ответ пнул его в колено, не вылезая из кресла. Завязалась драка.
Разнял их Клод минуты через три. Элиот получил несколько крепких шлепков по заднице, Лео — обещание, что его выкинут на улицу. Впрочем, не выкинули. Как он потом узнал, братья предлагали Элиоту чуть ли не поставить обидчика у позорного столба на какой-нибудь площади, но тот благородно отказался от мести. Больше Элиота в приют не привозили, а встретились они только через год, уже в Латвидже.
Лео сидел на кровати в окружении книг, когда дверь открылась. Чтобы посмотреть на нового соседа, он даже отвлёкся от ужасно увлекательной истории о том, как Локи забеременел от коня.
Сначала в комнате появился большой потрёпанный чемодан со старинными наклейками. Следом — его обладатель, высокий мальчишка в форме, но без галстука и визитки, которая была небрежно перекинута через ремень сумки, болтающейся на его плече. Что-то в нём показалось Лео очень знакомым, и он поспешил натянуть очки. Элиота Найтрея было очень тяжело не узнать. Лео, вероятно, тоже, потому что Элиот застыл в дверях, как только увидел своего нового соседа. Они очнулись от какого-то резкого звука: ладонь Элиота разжалась, и на паркет упали ключи от комнаты.
— Ты?.. — потрясённо спросил он.
— Точно, я. — хмыкнул Лео, наслаждаясь потрясением Элиота. — Тот самый мальчик из детдома.
— По тебе заметно, что из детдома, — фыркнул в ответ тот. — У тебя чудовищное произношение. Может, ты ещё «Пардон» вместо «Извините» говоришь?
— А что в этом плохого? — не понял Лео, который говорил именно так.
— Так говорят только необразованные простолюдины.
— С чего ты взял?
— Мне так Фред сказал.
Лео тогда с ним поспорил, потому что до «Пигмалиона» ещё не добрался.
Продолжение следует.
Короткая вводная: недолго думая, я сделала современную Англию с поправками на факты канона типа названия столицы, наличия Великих Герцогов и Латвиджа вместо Итона. В конце концов можно же Джун лепить Биг Бен посреди своей Риверры, так почему бы мне не сделать наоборот. Х)
Элиот и ЛеоВ Латвидже они всегда просыпались в шесть утра. Первым, по будильнику, Лео, отвратительно бодрый и жизнерадостный по утрам. Он будил Элиота и за шкирку затаскивал его в ванную комнату, толкал под холодную воду. Если тот, конечно, не успевал вырваться раньше, чем его макушки коснутся ледяные струи.
На этот раз успел: с легкостью вывернувшись из слабого захвата Лео, Элиот плюхнулся обратно в кровать.
— Попробуешь заснуть, и ледяной душ сам придет к тебе, — предупредил Лео.
— Ладно-ладно, сейчас встану.
Пока Элиот приводил себя в порядок, Лео поставил на ножки синтезатор и принялся наигрывать какую-то незамысловатую мелодию.
— Хорошо, что мы учимся сейчас, а не тридцать лет назад. Жили бы толпой в одном дортуаре, никакого тебе синтезатора в комнате, никакой личной душевой, зато все видят, какого цвета у тебя исподнее.
— Бери выше: хорошо, что не сто лет назад. А то бы в этих самых дортуарах мы бы познали все прелести гомосексуальной любви, потому что девушек тогда в Латвидж не брали. Не хотел бы я жить в одной комнате с двадцатью страдающими спермотоксикозом шестнадцатилетними подростками.
— Предлагаешь сказать спасибо феминисткам за то, что теперь тут могут учиться и девушки, а борцам за права детей... что они там? Признали негуманным содержать детей в таких условиях?
Лео кивнул. Элиот уже вышел из ванной комнаты в одном только полотенце на бёдрах. Лео про себя отметил, что подобное стоит показывать в каком-нибудь бессмысленном сериале для девушек. Английском, естественно.
Хм, интересно, бессмысленный сериал для девушек в исполнении ВВС — это как? Много красивых полуголых аристократов в викторианских интерьерах, которые разговаривают о творчестве Уайльда? Элиоту бы пошло.
— И почему у меня ощущение, что я не хочу знать, о чём ты думаешь?
— Потому что раньше бы по наивности мне уже задавал вопрос «о чём ты думаешь?» и был неприятно поражён тем бредом, о котором я размышляю. Ты довольно сообразительный парень, поэтому одного раза тебе хватило.
— У тебя IQ 180, почему в твоей голове вечно какая-то чушь?
— А что я, по-твоему, должен мысленно изобретать лекарство от рака? — фыркнул Лео. — Или складывать десятизначные числа для разминки? Или разгадать, кто же убил Кеннеди?
— Вроде того.
— Ну извини, — губы Лео дёрнулись в едва заметной язвительной усмешке.
Лео, чей интеллект был всего лишь на два пункта ниже, чем у Шелдона и доктора Рида, не хотел заниматься теорией струн и защищать докторскую диссертацию в семнадцать. Он хотел читать книги, глядеть любимые детективные сериалы, отгадывая преступника на первых десяти минутах, и сочинять музыку — мировая наука смотрела на него с осуждением.
И сейчас он вместо того, чтобы размышлять над вопросами мироздания, пытался сообразить, где же оставил свою форму. Та обнаружилась в шкафу, где ей и положено быть, чем очень удивила Лео: обычно он разбрасывал вещи по комнате, пока Элиот не заставлял его убраться, сопровождая свои слова совершенно не аристократическим крепким поджопником. Пожалуй, если бы не Элиот, комната давно бы превратилась в свалку книжек и личных вещей Лео.
Так и было, когда он жил вместе с другим парнем. Сначала Лео поселили с Томасом МакКорни, шотландцем из очень богатой семьи, но они не сошлись характерами. Точнее, как говорил Лео, уровнем интеллекта. «Я чувствовал себя так, будто живу с домашним животным, которое почему-то выглядит антропоморфно», — жаловался потом он Элиоту. Томаса исключили из школы за неуспеваемость после первого триместра, а к Лео подселили Элиота, с которым он познакомился годом раньше.
Семья Найтрей содержала приют святой Фионы, находившийся на окраине города. Он ничем не отличался от любого заведения этого рода, кроме надписи на фасаде: «Этот приют был построен по велению герцога Найтрея в 1947 году от Рождества Христова». Время от времени его навещали Эрнест и Клод, второй и третий по старшинству из детей герцога (не того, который построил приют, а его сына). Лео хватило один раз посмотреть на них, чтобы понять: аристократы ничем не отличаются от простых смертных. Позже, в Латвидже, он в этом убедился: на героя «Аббатства Даунтон» из знакомых ему дворян был похож только Элиот.
Так что в восемь лет, полностью разочаровавшись в высшем сословии, Лео уединялся в библиотеке, чтобы спокойно почитать, пока все суетятся вокруг Эрнеста и Клода. Сначала его ругали, пытались заставить что-нибудь сыграть для «господ», но Лео, уже тогда очень сообразительный мальчик, намеренно фальшивил — имитируя при абсолютном слухе полное его отсутствие. Потом были стишки. Для того, чтобы читать их невыразительно, с типичным произношением английского простолюдина, Лео не требовалось усилий: он действительно обладал чудовищной дикцией. Потом от него наконец отстали.
Так продолжалось до тех пор, пока Эрнест и Клод не привезли с собой Элиота. Лео об этом, естественно, не знал: он как обычно устроился в глубоком кресле в библиотеке и отключился от реальности. Пока та не добралась до него сама, в лице какого-то незнакомого мальчишки, ровесника Лео. Светловолосого, голубоглазого, в белоснежной рубашке, твидовом жилете и с галстуком-бабочкой — словно созданного для того, чтобы вселять в приютских детишек чувство собственной неполноценности. Мальчишка смотрел на Лео сверху вниз с таким видом, будто тот был валяющимся посреди Гайд-парка собачьим дерьмом.
— Отвали от меня, — буркнул Лео.
— Как ты смеешь так ко мне обращаться?! — возмутился тот. Ты что, не знаешь, что я Элиот Найтрей?!
— Я догадался. И мне плевать. Даже не думай, что я собираюсь бросаться тебе в ноги, как все остальные.
— Ах ты!..
Лео загородился книгой, и пропустил тот момент, когда Элиот швырнул в него тяжёлым учебником английского языка. Лео в ответ пнул его в колено, не вылезая из кресла. Завязалась драка.
Разнял их Клод минуты через три. Элиот получил несколько крепких шлепков по заднице, Лео — обещание, что его выкинут на улицу. Впрочем, не выкинули. Как он потом узнал, братья предлагали Элиоту чуть ли не поставить обидчика у позорного столба на какой-нибудь площади, но тот благородно отказался от мести. Больше Элиота в приют не привозили, а встретились они только через год, уже в Латвидже.
Лео сидел на кровати в окружении книг, когда дверь открылась. Чтобы посмотреть на нового соседа, он даже отвлёкся от ужасно увлекательной истории о том, как Локи забеременел от коня.
Сначала в комнате появился большой потрёпанный чемодан со старинными наклейками. Следом — его обладатель, высокий мальчишка в форме, но без галстука и визитки, которая была небрежно перекинута через ремень сумки, болтающейся на его плече. Что-то в нём показалось Лео очень знакомым, и он поспешил натянуть очки. Элиота Найтрея было очень тяжело не узнать. Лео, вероятно, тоже, потому что Элиот застыл в дверях, как только увидел своего нового соседа. Они очнулись от какого-то резкого звука: ладонь Элиота разжалась, и на паркет упали ключи от комнаты.
— Ты?.. — потрясённо спросил он.
— Точно, я. — хмыкнул Лео, наслаждаясь потрясением Элиота. — Тот самый мальчик из детдома.
— По тебе заметно, что из детдома, — фыркнул в ответ тот. — У тебя чудовищное произношение. Может, ты ещё «Пардон» вместо «Извините» говоришь?
— А что в этом плохого? — не понял Лео, который говорил именно так.
— Так говорят только необразованные простолюдины.
— С чего ты взял?
— Мне так Фред сказал.
Лео тогда с ним поспорил, потому что до «Пигмалиона» ещё не добрался.
Продолжение следует.
@темы: графомания, фики, пандора
24.10.2012 в 18:28
24.10.2012 в 23:08
25.10.2012 в 07:41