[jarenka]

Автор:  Ванильный Занзас
Персонажи: Оз и Гилберт, ещё несколько фоном.
Рейтинг: G
Жанр: флафф (бессмысленный и беспощадный)
От автора: писалось по заявке с ау-феста: С-4 — Оз|Гилберт. Оза не свергали в Бездну, а Гилберт так и остался его верным слугой. Один день из жизни. Персонажам по 24-25 лет.

1 226 слов

После каждого приглашения на бал одно и то же: Оз уговаривает Гилберта идти вместе с ним, если не получается, шантажирует фразой: «Как, неужели ты оставишь своего любимого господина одного? А если со мной так что-нибудь случится?». Она работает безотказно, можно сразу пускать в ход, но так неинтересно. Гораздо забавнее каждый раз смотреть, как Гил придумывает смехотворные отговорки.
«Я не должен ходить на бал вместе с тобой, я же слуга».
Глупости, даже Элиот Найтрей, чудовищный сноб, и тот приходит на приёмы со своим слугой.
«Я не умею танцевать».
Первый раз Оз даже не нашёлся что ответить на такое глупое и очевидное враньё. Они всегда занимались вместе, у них был один учитель танцев, и Гилберт танцует вполне пристойно.
«Я не умею общаться с девушками».
Чистой воды правда, но Гилберту этого и не нужно. Хватит пары фраз о погоде во время танца.
Всё это можно бы передать одной фразой: «Я ужасно стесняюсь внимания к собственной персоне». Именно поэтому Оз каждый раз тащит своего слугу на приём, а потом с интересом следит, как Гилберт пытается избавиться от общества девушек и Винсента Найтрея, который уверен, что они разлучённые в младенчестве братья.

Гилберт распахивает окно и садится на подоконник, свесив ноги наружу. Нервно затягивается. Курит он с восемнадцати лет, подцепив эту дурацкую привычку у дяди Оскара и так же, как дядя, старается не пускать дым на Оза, хотя тому нравится запах сигарет. Когда живёшь в одном доме в двумя заядлыми курильщиками, можно и к такой гадости пристраститься. Через полчаса им выезжать, они уже полностью одеты. Гилберт в вечернем чёрном костюме до неприличия похож на Винсента Найтрея.
— Ты нервничаешь, как девица перед первым балом, — безобидно подкалывает Оз. Гилберт краснеет.
— Ты же знаешь, как я не люблю балы.
— Ну а что делать? Вот был бы ты конюхом или водителем, тебе бы не пришлось на них ходить.
— Но тогда бы мы вряд ли стали друзьями.
— Ага. Поэтому придётся тебе потерпеть ради дружбы со мной.
В голосе Оза, естественно, не капли сочувствия, только природная вредность.
— Конечно, Оз.
Гилберт достаёт из портсигара вторую сигарету, закуривает. Он уже научился скрывать свои чувства, но выкуренные подряд несколько сигарет настолько выдают его, что Озу даже не надо присматриваться к выражению лица и жестам.
— Как ты можешь пред балом нервничать больше, чем перед экзаменом? Тогда тебе, кажется, одной сигареты хватило.
— Ей-богу, учёба мне всегда давалась лучше, чем общение с девушками.
Гилберт нервно смеётся.
Они замолкают. Оз читает книгу, Гилберт смотрит в окно, докуривая.
— Пойдём? — спрашивает он, разворачиваясь. На секунду между полами сюртука мелькает ремень кобуры. Оз только глаза закатывает.
— Ты берёшь с собой оружие?
— Конечно! Вдруг что-нибудь случится.
— Ты параноик.
Карета уже ждёт их у крыльца.

Каждый раз, когда они вместе входят в залу, половина восторженного шепота адресована Гилберту. Оз не в обиде: Гилберт не стремится соперничать с ним, делить им просто нечего. При личном общении всё внимание прекрасных дам достаётся Озу, Гилберт уходит куда-нибудь в уголок или вовсе сбегает на балкон.
Оз лучезарно улыбается знакомым.
— Смотри-ка, Найтреи. Пойдём поздороваемся!
Гилберт послушно идёт за Озом, но счастливым не выглядит. Старшие сухо кивают им, но Оза они не интересуют: из всех Найтреев ему нравится только самый младший, Элиот. На нём Оз виснет так, будто они не виделись десять лет. На Гилберта ровно так же набрасывается Винсент. На лицах Гилберта и Элиота совершенно одинаковое выражение: «Сколько можно меня тискать?!». Некоторые дружеские объятия так утомительны.
Гилберт аккуратно отпихивает Винсента от себя локтем («Я же просил тебя не виснуть на мне. Пожалуйста, Винс»), Элиот впечатывает кулак в живот Оза. Тот сгибается пополам.
— Невежливо бить человека, который подошёл к тебе поздороваться, — меланхолично отмечает Лео. — Извинись, Элиот.
Элиот фыркает, отвернувшись, Лео смотрит на него укоризненно, если слово «смотрит» вообще можно применить к Лео: его глаза лишь изредка можно разглядеть за густой чёлкой и очками. Лео очень странный, очень милый, неконфликтный, но чуткая интуиция Оза улавливает в нём тирана и деспота. Просто пока что Лео негде развернуться: он ребёнок и слуга. Но даже в этом положении он умудряется командовать упрямым и строптивым Элиотом, чего не получается даже у его родителей и гувернантки.
— Извини, Оз, — наконец выдавливает из себя Элиот и тут же переходит на привычный агрессивный тон: — Но то, что я извинился, ещё не значит, что я хочу с тобой общаться!
Схватив Лео за руку, Элиот отходит вместе с ним к Ванессе. Винсент уже успел куда-то убежать, и Гилберт облечённо вздыхает.
— Тебе так нравится доводить Элиота? — спрашивает он у Оза.
— Ты не веришь, что я просто хочу с ним дружить? — тот делает вид, что оскорблён недоверием.
— Верю, просто... — Гилберт замолкает и смущается, кусает губы, как бывает всегда, когда ему хочется сказать что-то нелестное Озу.
— Просто мне это обычно не мешает издеваться. Гил, научись уже говорить мне в лицо то, что думаешь. Бери пример с Лео.
Гилберт только морщится в ответ. Оз знает, что ему нравятся Элиот и Лео, но не нравится манера Лео обращаться к своему господину так, что не сразу разберёшь, кто из них слуга.
— Ты действительно хочешь, чтобы я издевался над тобой и заставлял извиняться?
— Нет! Не до такой же степени!
Воображение тут же рисует картинку: вот Гилберт с ехидным винсентовским выражением лица комментирует любой его поступок, а потом заставляет просить прощения у Брейка за очередную колкость. Это может стать знаком к началу Армагеддона: «и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец» и далее по тексту. Нет уж, не надо.
— Иди потанцуй с кем-нибудь, — Оз ненавязчиво подталкивает Гилберта к дамам. — Неприлично пойти на бал и ни разу не танцевать.
На самом деле его волнует совсем не то, что Гил весь вечер простоит у стены. У Оза есть далеко идущие планы. Он отыскивает взглядом Шерон Рейнсворт, тихонько указывает Гилберту на неё.
— Сделай мне приятное, уведи даму у Брейка.
Гилберту нравится леди Шерон и не нравится Брейк, поэтому он соглашается. Кружась со своей дамой в легкомысленном вальсе, Оз украдкой наблюдает. Вот Гилберт и Шерон, они очень забавно смотрятся вместе: милая девочка в облаке розового шёлка и белого кружева и её кавалер, с ног до головы одетый в чёрное. Оз не знает, как можно спокойно смотреть на леди Шерон, чтобы сердце не начинало биться быстрей, но Гилберт к ней удивительно равнодушен, и она отвечает тем же. По ним об этом не скажешь: они о чём-то мило болтают, Гилберт смущёно улыбается. Брейк скрипит зубами, стоя у стены, и прожигает Гилберта взглядом.
После танца Гилберт выскальзывает из залы, а Оз остаётся танцевать. Ему нравится общество дам, звуки вальса и мазурки, пустая приятная болтовня, когда можно поупражняться в остроумии. У Гилберта от всего этого начинала раскалываться голова, он стремился остаться в одиночестве. Первое время Озу даже было немного совестно, что он оставляет лучшего друга в одиночестве, но вскоре это прошло. Совесть у Оза то ли беззуба, то ли удивительно добродушна к своему хозяину.

Домой они возвращаются под утро. Гилберт курит в приоткрытое окно кареты, уличные фонари красиво подсвечивают струи дыма и его профиль.
Оз доволен. Он выглядит как кот, съевший всю сметану в доме.
— Отлично. А теперь пусть время замрёт, чтобы мы смогли провести так же ближайшие пятьдесят лет.
Гилберт кашляет, поперхнувшись дымом.
— Каждый вечер бал следующие пятьдесят лет?!
— Нет, конечно! — возмущается Оз. Умеет же Гилберт разрушить приятный момент своей прямолинейностью. — Просто чтобы всё складывалось так же хорошо.
— А, тогда ладно. Я бы не отказался.