Несу фик из треда

[jarenka]

Автор:  Ярь
Рейтинг: PG-13
Категория: джен (при желании можно найти намёки на что-нибудь)
Персонажи: Чарльз, Эрик и ко
Саммари: АУ от событий на Кубе. Что-то пошло не так в самом удачном для нас смысле, Эрик остался с Чарльзом, а потом они узнали, что Траск Индастриз начали изучать мутантов.
Действие происходит примерно через год после событий ПК.

— Хорошо, что мы не носим трусы поверх колготок, — заметил Алекс. Он пихнул Хэнка в бок, тот отмахнулся, но Алекс не отставал: — Эй, а если бы нам не нужны были специальные защитные костюмы, ты бы нас одел как Супермена и Бетмена? А Рейвен в один купальник, как Чудо-женщину?
— Не одел бы, — обиженно заявил Хэнк. Эта обида забавно смотрелась на его синей звериной морде. — Это очень непрактично.
— А то. Взлетает, значит, Шон в небо, и тут с него колготки начинают сползать, так и летит с голой жопой...
— Замолкните, — резко оборвал их Чарльз.
Эрик так и не понял, почему они мгновенно примолкли: то ли испугались Чарльза, то ли тот воздействовал на них. Эрик недовольно посмотрел на Алекса — ещё мальчишка, ничерта не понимает. Ему — всем им, включая Рейвен, которая уселась на землю у ног Эрика и уже который раз якобы случайно демонстрирует грудь, — всем им вылазка кажется игрой. Как будто им по десять лет, и они собираются спасать принцессу из лап дракона.

До последнего момента дети ничего не знали. Чарльз и Эрик рыли землю, чтобы вычислить место, где держат мутантов, у них долгое время у них ничего не получалось, Эрик ходил чернее тучи, распугивая людей одним своим видом; Чарльз был так обеспокоен, что перестал походить на плюшевую игрушку.

Чарльз так и не сказал Эрику, откуда узнал об этих экспериментах — наверняка с помощью Церебро. Последнее время Чарльз вообще мало говорил о том, что делает там, в подвале, надев на себя серебристый шлем, только беззлобно шутил, что если так долго будет пользоваться Церебро и дальше, то обязательно облысеет. Эрик предполагал, что в своих занятиях телепатией Чарльз переместился в серую зону, вышел за грани собственного этического кодекса, или же случайно узнал слишком много. Например, о мутантах, которых держали взаперти и ставили над ними эксперименты.
— Это программа Траск Индастриз, — нехотя начал рассказывать Чарльз, когда ему понадобилась помощь Эрика. — Насколько я понимаю, вопреки стараниям ЦРУ, до них дошла информация о мутантах. Теперь они изучают нас... а если точнее, ставят эксперименты над мутантами. Мне нужна твоя помощь.
— Чтобы найти их лаборатории? — спросил Эрик со злой улыбкой. Он чувствовал мрачную радость, как тогда, когда узнал, что многие нацисты прячутся от правосудия в Аргентине.
— Да. Думаю, у тебя это лучше получится.
Тогда начались их поиски. Эрик так и не спросил Чарльза, в чью же голову он влез, чтобы узнать о Траск Индастриз.
А через четыре месяца они оказались у приземистого бетонного здания в глубине леса, надёжно спрятанного от чужих глаз. Поваленные стволы деревьев и густой кустарник служили им отличным укрытием.

Охранник у ворот переступал с ноги на ногу и постоянно посматривал на часы. Они выжидали. Рейвен подмигнула Эрику и обвела языком губы, неумело копируя Чарльза. Эрик подумал, что у неё это получается не так соблазнительно.
— Пора, — наконец сказал Чарльз. Когда охранник отвернулся, Чарльз и Рейвен бесшумно поднялись и пошли налево, к старому дубу, сломанному грозой. Эрик смотрел им вслед. На этот раз костюмы были не ярко-синие, а серо-коричневые, простого неброского цвета, который не разглядишь среди облезших осенних деревьев, на Чарльзе костюм сидел плохо — от нервотрёпки последних недель он осунулся и похудел. Рейвен скользила почти бесшумно, словно годами училась этому, и Чарльз рядом с ней казался неуклюжим. Вскоре Эрик потерял их из виду.
— А она красотка, — сказал Алекс. Эрик даже не сразу понял, о чём речь.
— Замолчи.
Они остались вчетвером: Эрик, Алекс, Шон и Хэнк. Сейчас бы Эрик не отказался и от компании Эммы — та хотя бы была опытной, в отличие от этих юнцов. Им нужно было просидеть в засаде до того, как Рейвен подаст им условный знак — оставалось чуть меньше минуты до смены охранников, а потом надо выждать ещё минут пять для верности, и Эрик надеялся, что дети смогут просидеть спокойно хотя бы это время.
Вскоре из-за угла здания показался человек, в сгущающихся сумерках Эрик не сразу разглядел, что это охранник — форма стала видна, когда он вошёл в круг света от фонаря перед входом. Шагал он прямо и ровно, и Эрик напрасно вглядывался в него, пытаясь понять, Рейвен это или нет — она хорошая актриса и привыкла перевоплощаться.
— Это Рейвен? — шепотом спросил Шон. Эрик приложил палец к губам. Сейчас они проверят.

Охрана наконец сменилась. Всё прошло как по маслу: не зря Чарльз и Рейвен валялись тут, на холодной земле, в опавших осенних листьях, изучая охранную систему здания, чтобы Рейвен потом смогла выдать себя за Дика Брэдли, одного из служащих Траск Индастриз. Эрик ничего не слышал, но всё прекрасно видел: «Дик» хлопнул второго охранника по плечу, перекинулся с ним парой слов, тот рассмеялся и, потирая замёрзшие руки, пошёл к казармам. «Дик» остался у входа: он прогуливался взад и вперёд, посматривая по сторонам, поправлял на плече автомат, поплёвывал под ноги — вёл себя как самый настоящий неотёсанный солдафон, которого вышвырнули из армии и пригрели в Траск Индастриз, и в голову Эрику даже закралась мысль: а вдруг у Чарльза и Рейвен ничего не получилось? Вдруг это настоящий Дик Брэдли?
В этот момент «Дик» вскинул руку — условный сигнал. Все сомнения Эрика рассеялись.
— Пойдём, — сказал он. С другой стороны к ним уже приближался Чарльз. Он прижимал пальцы к виску, и Эрик мог бы поклясться, что их никто не увидит, даже если будет смотреть на тропинку перед главным зданием, не отрывая глаз.
Чарльз поравнялся с ними у двери.
— Оставайся здесь, как договорились, — шепнул он Рейвен, когда они проскользнули мимо.
— А почему она остаётся? — спросил Алекс. Эрик закатил глаза, а Чарльз снизошёл до объяснений — Эрика всегда поражала в нём эта терпимость к глупости и невнимательности людей:
— Если бы ты внимательно выслушал весь наш план, то знал бы, что у Рейвен есть рация, и если что-то снаружи пойдёт не так, она нас предупредит. Надеюсь, все помнят, чем должны заниматься.
Алекс и Шон закивали. В памяти Хэнка никто и не сомневался — он помогал составлять план. Им бы не помешало ещё человек пять — мутантов держали в отдельных камерах, чтобы они не могли переговариваться между собой и планировать побег, и Эрик не представлял, сколько времени уйдёт на то, чтобы просто открыть все камеры и вывести пленников. Эрик мог бы грубо выбить двери, об этом они уже говорили, но тогда сработает сигнализация, вся охрана соберётся на этаже с камерами. Они обязательно потеряют кого-нибудь во время перестрелки.
«Ты всегда думаешь о самых грубых и прямолинейных способах, друг мой, — сказал ему как-то Чарльз. — А мы не можем себе этого позволить. Мы же не террористы-смертники».
На взгляд Эрика, Чарльз был слишком гуманен.
На взгляд Чарльза, Эрик был временами бесчеловечен.
Они уравновешивали друг друга.

Ключи от камер висели в конторке главного надзирателя, и каждый учёный, забирая пленника, должен был пройти через него, оставив подпись в конторской книге — об этом Чарльз рассказал во время подготовки. Когда Эрик и Чарльз подошли к конторке, надзиратель потянулся рукой под стол — наверняка, там у него была спрятана тревожная кнопка. Он не успел — его лицо приобрело бессмысленно-доброжелательное выражение, он улыбнулся Эрику и открыл толстое стекло, которое отделяло конторку от коридора. Наверняка пуленепробиваемое — чтобы надзиратель успел позвать подмогу до того, как его убьют.
Эрик покосился на Чарльза. Тот прижимал пальцы к виску.
— Уж не знаю, зачем мы все тут, — недовольно заметил Эрик. — Ты мог бы просто подчинить их себе и заставить по доброй воле выпустить всех мутантов.
— Я бы с удовольствием, но мне не хватило бы на это сил.
Надзиратель, находясь всё в том же гипнотическом трансе, вытащил ключи и протянул Чарльзу. Тот взял их, придирчиво пересчитал, словно надзиратель, управляемый его собственной волей, мог обмануть Чарльза. Эрик заметил, что он больше не держал руку у виска — видимо, теперь ему это не требовалось, чтобы управлять своей силой. Связка была совсем маленькая.
Когда Чарльз удостоверился, что все ключи на месте, надзиратель развалился в кресле и прикрыл глаза. Голова его безвольно упала на грудь — он уснул.
— Приступайте, — произнёс Чарльз. — Каждому достанется по два ключа.
— Я думал, заключённых больше, — растерянно произнёс Хэнк.
— Боюсь, остальные уже мертвы, и мы ничем не сможем им помочь.
На лице Чарльза появилось выражение хмурой сосредоточенности, которое Эрик часто ловил краем глаза в зеркале, когда ещё не успевал полностью развернуться к нему и придать себе невозмутимый вид. Чарльз пихнул ему наугад два ключа, от соседних камер, потом всем остальным, и они направились вперёд по коридору. Чарльз прикладывал пальцы к виску: Эрик мог бы поклясться, что где-то в соседних коридорах охранники замедляли шаг и думали о том, что им пора бы перекурить.

Они добрались до входа в тюремные блок, и никто не остановил их. Коридоры, выкрашенные белой краской, были совершенно пусты, их заливал мертвенный свет ламп, пол, покрытый дешевым однотонным линолеумом, был протёрт в середине до белесых пятен. Эрик решил, что это место стало лабораторией совсем недавно, его отремонтировали лишь частично, и этот коридор достался ему от прежних хозяев. За тяжёлой металлической дверью — Чарльз набрал на замке комбинацию из семьи цифр, и она бесшумно отворилась — коридор полностью преобразился. Он стал похож на декорации к «Метрополису» — сплошь глухой сероватый металл и ряд глухих дверей. Эрик чувствовал его каждым дюймом своей кожи, он мог бы превратить этот коридор в смертельное оружие против врагов или в надёжную защиту для себя. Он мог бы сорвать двери с петель и выпустить всех мутантов — но вместо этого он достал один из ключей, посмотрел на бирку и пошёл открывать камеру.

Мутантов держали в толстых металлических коробах из необычного сплава. Эрик чувствовал, что он намного прочнее большинства известных ему металлов и что с ним сможет справиться разве что другой такой же металлокинетик, как Эрик. Ключ легко повернулся в замочной скважине, и Эрик распахнул дверь одним касанием пальцев. В нос ему ударил запах немытого тела и нечистот. Эрик быстро окинул камеру взглядом: койка, металлический стул, прикрученный к полу, жестяное ведро и таз. В углу койки скрючился подросток в полосатой пижаме. Эрик машинально поглядел на его рукав, ожидая увидеть какую-нибудь метку, но её, конечно, не было. Обычная арестантская роба.
— Выходи, — сказал ему Эрик. — Мы выведем тебя отсюда. И все остальных.
Он не видел лица подростка — тот сидел, опустив голову и подобрав под себя ноги. Эрик сделал два шага вперёд и, не обращая внимания на сопротивление, закинул его на плечо. Слабые руки колотили его по плечам и груди, а потом по спине.
Только теперь Эрик понял, что это девушка — под пижамой чувствовались груди.
Она почему-то не кричала. Может, не могла говорить, может, боялась издать лишний звук. Она кулем повисла на плече Эрика, так что он даже не стал опускать её на пол, когда вышел — она всё равно была лёгкой, как птичка.
Следующая дверь не поддалась так легко, Эрик почувствовал: что-то подпирает её изнутри — и когда Эрик распахнул её, послышался хруст. За дверью весь пол был засыпан осколками голубоватого льда, и если бы Эрик не увернулся, то и сам бы превратился в лёд.
— Выходи! — крикнул он в дверной проём. Уговаривать не пришлось. Из-за двери выскочила женщина и кинулась вперёд, к выходу из тюремного блока. Выглядела она даже хуже, чем девушка, которую Эрик вытащил из камеры — волосы отросшие и спутавшиеся, как будто много месяцев не знали расчёски, тело болезненно худое — на ней не было пижамных штанов, и Эрик видел её костлявые ноги. Из камеры отвратительно несло.
Эрик знал, что это значит: узников оставили умирать. Наверное, они «проявили несговорчивость»: кидались на своих тюремщиков, отказывались сотрудничать, —поэтому их просто бросили здесь, время от времени заталкивая в камеру тарелку с баландой.
Возможно, их хотели так сломать.
Возможно, их не смогли умертвить сразу из-за способностей.
Возможно, эта изощрённая пытка тоже была экспериментом — Эрик бы не удивился.

В коридоре постепенно начали собираться мутанты. Их было десять человек — те, кто дожил до этого дня. Мужчины и женщины, взрослые и дети. Все грязные, худые и измученные. Одна фигура показалась Эрику смутно знакомой, и он, всё ещё неся на плече девчонку, обошёл её.
Это была Эмма. Её прекрасные белокурые волосы были коротко обстрижены, под глазами залегли тени, а на губах запеклась кровь — ничего общего с той лощёной красавицей, которую знал Эрик. Под волосами алел шрам — как будто ей вскрывали череп.
Скорее всего так и было: она же телепат, и эти люди скорее всего думали, что дело в её мозге.
— Эмма, — позвал он. Она не услышала и как будто бы смотрела сквозь Эрика — и сквозь остальных людей. Не как слепая — слепые реагируют на любой звук, — а как сумасшедшая. Губы у неё мелко подрагивали, но глаза оставались совершенно сухими — и совершенно бессмысленными.
— Они что-то сделали с ней, — сказал ему Чарльз. Эрик не заметил, как он подошёл, хотя обычно чувствовал, что кто-то стоит за его спиной. — Может быть, накачали наркотиками. Им надо было лишить её телепатии.
Эрик вздрогнул. Голос Чарльза звучал глухо и сухо — Эрик никогда не слышал от него ничего подобного.
— Эта девушка без сознания?
Эрик догадался, что Чарльз имеет в виду пленницу, которую Эрик вытащил из камеры.
— Скорее всего.
Он наконец огляделся. Вторая «его» пленница билась в объятиях Хэнка и рыдала, но всё же ей хватало ума не использовать больше свои способности. Алекс и Шон стояли среди спасённые мутантов со смесью ужаса и отвращения на лице — они, очевидно, никогда прежде не видели ничего подобного. К ужасу и отвращению примешивалась растерянность: похоже, они не до конца понимали, что здесь происходит. Просто не могли представить в реальности эту картину.
«Они просто никогда не были в концентрационных лагерях», — подумал Эрик. Он снова перевёл взгляд на Чарльза. Тот выглядел неважно — он будто бы не испугался, но его лицо стало нездорово бледным, потеряло все краски. Он растирал кончиками пальцев виски — не так, как обычно делал, когда использовал телепатию.
— Что-то не так? — спросил его Эрик. Чарльз поморщился.
— Эти люди... их пытались лишить человеческого достоинства и доводили до последней степени отчаяния, чтобы сломать и использовать — и им почти удалось. Телепату здесь сложно находиться. Нам срочно надо их вывести и отправить в особняк.
— Как ты думаешь, у главы этого... «исследовательского центра» не было двадцать лет назад немецкой фамилии?
— Вполне возможно, — Чарльз опустил руки и повернулся лицом к остальным мутантам. — Следуйте за мной!

Они покинули тюремный блок. Бывшие заключённые шли гуськом. Эрик передал Хэнку девушку — хоть она и была лёгкой, Эрик не мог нейти её всю дорогу; сам он вёл за руку Эмму, которая шла за ним, безразличная ко всем, словно тело её двигалось автоматически, как у механической куклы. Алекс помогал мальчику-подростку, который сильно хромал на одну ногу. Они двигались медленно — мутанты, которых столько времени держали в тесных камерах, с трудом могли ходить. Эрик надеялся, что обратно они смогут выбраться без препятствий — так же, как и вошли. Кажется, Чарльз был прав: будь они одни, смогли бы защититься, даже Эрик один смог бы защититься — но не с этими узниками.
Он не остановит все пули, Чарльз не усыпит всех охранников.
Впервые в жизни, наверное, Эрик действительно надеялся. Он бы помолился Б-гу, если бы верил в него, но Эрик не верил, и ему оставалось уповать только не слепую удачу и телепатию Чарльза.
Когда они проходили мимо одного из коридоров, раздался короткий всхлип, и им под ноги свалилось тело. Чарльз равнодушно переступил через него, а каждый следующий постарался пнуть посильнее. Только когда они дошли до поворота, Эрику пришло в голову, что Чарльз бы мог их остановить — но не стал.
Эрик положил руку Чарльзу на плечо, но тот смахнул её. Его лицо покрылось бисеринками пота, губы были плотно сжаты — Эрик понимал, что для Чарльза всё это огромное испытание, потому что он не только видит и слышит — он чувствует. Он видит мысли этих людей, истерзанных отвратительной тюремной жизнью. Эрик помнил что он сам чувствовал, когда советские солдаты выводили его из концлагеря: была, конечно, радость, но она тонула в зловонном море отвращения к себе и миру, унижения и ненависти. Настоящую радость он испытал намного позже, когда медсёстры в больнице вымыли его смазали и перебинтовали раны.
Эрик всегда старался сохранять в лагере человеческий облик, но и сам не знал, был ли он в момент освобождения человеком или озлобленным животным.
Страдания, вопреки распространённому мнению, не облагораживают. Они лишают всего человеческого.

До выхода оставалось совсем немного, когда раздался писк рации. Вскоре Эрик услышал сообщение Рейвен.
— Приём! Прибыли большие шишки. Они заходят в здание с пятью солдатами. Осторожно!
— Передай ей, что мы справимся, — отрывисто произнёс Чарльз. Он говорил так, будто слова в его рту раскалялись, и он старался побыстрее выплюнуть их. Эрик уже знал, что Чарльз отчаянный и бесстрашный — хоть и выглядит как богатый бездельник, в жизни которого не случалось ничего страшнее проигрыша в гольф, — но не подозревал в нём такой стойкости.
— Держись подальше, — сказал ему Эрик. — Меня одного вполне хватит.
Чарльз помотал головой.
— Нам стоит... спрятаться?..
— Не говори глупостей, ты же понимаешь, что ничего не получится, нас слишком много. Подождём их здесь и уничтожим. Или нет — пусть они ждут здесь, а я пойду вперёд.
— Мы пойдём вперёд, — мягко сказал Чарльз. Он на мгновение словно стал самим собой — и тут же снова замкнулся. — Я скажу Хэнку, чтобы он подождал нас здесь, и если мы не появимся, сперва отправил Алекса на разведку, а потом вывел пленников.
Эрик кивнул. Такой план показался ему разумным, за исключением присутствия Чарльза — что может телепат против оружия?
«Многое может, — раздался в его голове вкрадчивый голос. — Но не против оружия, а против того, кто его держит».
На этом и остановились.
Чарльз и Эрик отделились от колонны и двинулись к выходу. Тут коридоры начинали петлять, им приходилось постоянно останавливаться, чтобы прислушаться. Вскоре они заслышали голоса — они доносились едва слышно, и только чуткий слух Эрика смог их уловить, ему хотелось думать, что Чарльз почуял их сознания ещё раньше.
Эрик открыл наугад первую попавшуюся дверь, и, когда та поддалась, толкнул Чарльз внутрь и следом зашёл сам. Они оказались в кладовке, забитой швабрами и вёдрами. Пахло хлоркой.
— Лучше атаковать со спины, — шепотом сказал Эрик.
Чарльз даже не возразил ему — словно забыл все свои речи о гуманизме. Или же просто не хотел выдавать себя разговорами.
Голоса приближались, и вскоре Эрик смог разобрать слова.
— ... довольно сложно. Эти существа сопротивляются, и чтобы изучать их, приходится сперва добиться истощения — так они не могу использовать свои способности и сопротивляться, — в голосе говорившего Эрик расслышал немецкий акцент. — Это занимает слишком много времени. Важно не убить их раньше срока, поэтому приходится выдавать им немного еды.
— И всё же, мистер Смит, у вас есть успехи?
— Конечно. Думаю, нам пока разумнее изучать их трупы.
Эрик знал этих Смитов и Джонсонов, прежде они были Хёссами и Обердорфами. Эрик убивал их, и каждый раз, когда нацистская тварь умирала от его рук, ночью он спал спокойно.
Он чувствовал, как рядом дрожит Чарльз.
— Пора, — сказал он, когда голоса переместились вправо, и открыл дверь.

Это произошло раньше, чем охранники начали стрелять.
Это произошло раньше, чем Эрик успел выхватить у них пистолеты.
Он ничего не успел заметить.
Охранники повалились на землю, как подкошенные. Мгновение назад они были людьми — и вдруг стали безвольными тряпичными куклами, в беспорядке валяющимися на полу.
В сознании остались только «Смит» и его собеседник — оба в военной форме и при оружии: пистолет и нож. Эрика вдруг захлестнула волна дикой ненависти и отчаяния, которых он не испытывал давным-давно. Он не мог совладать с этими чувствами — они затапливали его, и он только барахтался в этом потоке, пытаясь сохранить сознание.
Руки военных потянулись к кобурам, и Эрик даже не сразу заметил, что глаза их остекленели. Они вытащили не пистолеты — ножи. Они не стали бросаться на Эрика и Чарльза, они не стали убегать — они и не могли убежать, их тела были полностью во власти Чарльза, — только как-то странно замахнулись. Эрик ничего не понимал до тех пор, пока они не начали выкалывать себе глаза. Руки их работали словно сами по себе, вонзая ножи в неподвижные тела. Они не могли пошевелиться и, кажется, не испытывали боли — или же Чарльз не позволял боли проявляться на их лицах.
Зато Чарльз позволял этим людям уродовать себя — или, вернее, заставлял их. «Смит» открыл рот и проткнул ножом гортань.
— Прекрати! — крикнул Эрик. — Прекрати немедленно!
Чарльз не слушал. Его лицо исказила чудовищная гримаса — смесь ярости, ненависти и отвращения. Его глаза были такими же стеклянными, как и у людей, которых он мучительно убивал — и тогда Эрик понял, что Чарльз не стремился их убить. И даже не стремился их пытать. Они сами сделали это с собой, когда их, как и Эрика, захлестнули чувства Чарльза — Эрику стоило догадаться раньше, что эта ненависть не может принадлежать ему. Его ненависть давно стала холодной и расчётливой, она не закипала и не бурлила, а накапливалась в душе, натекая по капле.
Эрик не стал ждать, чем закончился эта ужасающая сцена. Он выхватил у «Смита» нож и перерезал обоим глотки, а потом отвесил Чарльзу хорошую пощёчину. Тот ненадолго очнулся: сперва непонимающе посмотрел на Эрика, а потом обмяк. Эрик аккуратно подхватил Чарльза и уложил на пол. Кажется, тот потерял сознание — это и к лучшему, Чарльзу нельзя видеть, что он сделал со «Смитом» и его приятелем — Чарльз начнёт винить себя в произошедшем, будто действительно убил людей, а не избавил мир от гнусных тварей.
Эрик подошёл к трупам, брезгливо стянул кители и завернул в них окровавленные головы. Трупы он затащил в подсобку. Охранники были живы, хоть пульс их бился слабо. Эрику пришлось сковать их по рукам и ногам.
Только после этого он привёл Чарльз в сознание. Тот открыл глаза не сразу, а открыв, смотрел на Эрика с непониманием.
— Что произошло? — спросил он. — Где... все?
Эрик вздохнул с облегчением. Значит, не помнит. Отлично.
— Охранники, которых ты уложил, без сознания и вряд ли очнутся в ближайшие несколько часов, — сказал Эрик. — А тех двоих я убил.
Он ни на секунду не сомневался, что надо сказать именно так: в отличие от Чарльза, он никогда не будет винить себя в этих смертях.

Они столкнулись с Алексом на обратной дороге. Чарльз шёл, опираясь на Эрика, и когда Алекс с беспокойством посмотрел на них, Эрик в меру сил изобразил улыбку.
— Всё в порядке, он просто переборщил с телепатией. Веди остальных.
Они остались ждать узников, а потом им снова прошлось пройти по полу, залитому кровью, и Эрик старался, чтобы Чарльз поменьше смотрел на всё это. Охранники ещё не очнулись, так что они спокойно вышли из здания. Чарльз снова приложил руку к виску — и те несколько человек, мимо которых они прошли, ничего не заметили. Смотрели на них, как на пустое место. Рейвен пристроилась в конце колонны, и когда они зашли в лес, снова превратилась в синюю женщину.
Она догнала Эрика и спросила:
— Всё прошло хорошо.
— Лучше не бывает, — ответил Эрик.
Чарльз уже почти висел на его плече, и Эрику пришлось взять его на руки.