Про Занзаса, который !внезапно стукнулся головой и стал няшечкой— Т-там...
— Что?
Сквало первый раз видел принца таким испуганным. Так выглядела бы впечатлительная двенадцатилетняя девочка, посмотревшая «Звонок», а не отморозок Бельфегор, у которого даже самые жуткие вещи с детства вызывали только радостное хихиканье.
Сейчас же Бельфегор был бледен, как полотно, заикался, и его светлая шевелюра подозрительно топорщилась — нефигурально волосы дыбом встали.
— Так что?
— Занзас.
— С чего это ты его боишься?
— Сам погляди.
Бельфегор ткнул пальцем в сторону террасы и сполз по стенке. Сквало с опаской выглянул на улицу.
Занзас сидел на лужайке, скрестив ноги. На голове у него был венок из розовых цветов — «Кажется, это фиалки с клумбы», — машинально определил Сквало, — а сам он, насвистывая смутно знакомый Сквало мотивчик, плёл из одуванчиков ещё один. Мечтательное выражение на лице Занзаса выглядело неуместно — словно в его тело вселился мелкий дурак Савада.
«Босса нельзя было отпускать из больницы с сотрясением мозга. Определённо».
— Привет, Ску! — радостно заулыбался Занзас и помахал ему рукой.
Сквало подумал, что ненависть и ярость — не самое пугающее, что есть в их боссе. Вот такой, добрый, весёлый и благодушный, он куда страшнее. Во всяком случае, с подоконника рядом с Сквало сейчас что-то упало с тихим писком. Кажется, это был Мамон.
— Доброе утро.
В конце концов, он сильнейший мечник мафии... ну или сбежать успеет.
Сквало легко перемахнул через перила опёрся спиной на тонку колонну.. По нему скользнул спокойный тёплый взгляд, и Сквало передёрнуло. Босс же едва заметно улыбнулся и опустил глаза. Его худые пальцы, все в мелких шрамах и ожогах, переплетали стебельки одуванчиков, и Занзас иногда бросал на них взгляд, чтобы поправить цветы.
— Это тебе.
Занзас поднялся, чуть покачнувшись — «Он всё-таки ещё не восстановился после того боя», — заметил Сквало — водрузил доплетённый венок ему на голову, погладил по щеке — совершенно нетипичный жест, нежный и ласковый.
Сквало подумал, что если бы бы он был брюнетом, то сейчас бы внезапно стал наполовину седым. К счастью, ему это не грозило.
Про Занзаса, Сквало и женскую юкату[я хз, склоняется ли это слово, но я склоняю]Занзас не любит экзотики и ничего в ней не понимает. И японская одежда для него — просто непривычно сшитые куски ткани. Он просто берёт у горничной два халата и по европейской привычке благодарит.
— Это женская юката! — возмущается Сквало, рассматривая свёрток. Ткань с тихим шелестом разворачивается, и Занзас видит на подоле сложный узор.
— Мне похрен какого цвета у тебя халат.
В другой бы день они поругались или даже подрались но сегодня Сквало слишком измотан. Он просто обзывает Занзаса слепым идиотом и идёт переодеваться.
— Хреновая из тебя японксая красавица, — говорит Занзас, когда Сквало выходит из ванной.
Занзас не знает, что японцы считают идеалом, поэтому говорит наугад, только чтобы сказать что-нибудь. Хотя можно просто молчать и смотреть. И выглядеть глупо, потому что ни один нормальный парень не будет смотреть на другого так, будто тот принцесса, в которую после поцелуя превратилась лягушка. Занзас даже испытывает что-то вроде благодарности к Сквало — тот не кричит, а то бы сразу развеялось странное очарование. Он только молча садится на кровать, рассеянно накручивая на палец кончик пряди. Белые волосы на фиолетовой ткани — словно причудливый узор, и будь Занзас художником, он схватился был за кисть. Но Занзас не художник и поэтому он просто смотрит, даже не пытаясь отвести взгляд.
У Сквало, оказывается, очень тонкие запястья — Занзас раньше не обращал внимания, да и с чего бы ему, — а ещё у Сквало красивые шея и ключицы. Занзас подходит, «Молчи,» — приказывает. В воздухе словно разлита тишина, и Занзас сам больше ничего не говорит. Он легко касается губами шеи Сквало, от его кожи пахнет чем-то сладким и цветочным.
Занзас не любит экзотику, но не в этот раз.